В начале недели правительство анонсировало налоговую реформу, которую эксперты посчитали «сырой». Они уже видят ее последствия: масштабную остановку предприятий, массовые неплатежи за товары и услуги, а также рост протестных настроений из-за сокращения доходов и потери рабочих мест. Власть рассказывает о возможных последствиях нововведений.
О необходимости изменения Налогового кодекса правительство говорило с 2022 года. В сентябре 2023 года оно выступило с первой идеей поднять НДС на 4 п.п. до 16%. Но в начале 2024 года президент Касым-Жомарт Токаев отверг ее, опасаясь роста инфляции и уровня теневой экономики. Вместо простого повышения ставки он предложил переосмыслить саму логику НДС.
НДС в Казахстане не уплачивается напрямую. Им облагается вся импортируемая в Казахстан продукция, а также оборотные операции предприятий, если по ним превышен годовой порог в 78 млн тенге. Но поскольку в потребительской корзине казахстанцев много зарубежной продукции, а у казахстанской большая импортная составляющая, НДС так или иначе присутствует почти в каждом товаре или услуги.
Но в центр нового проекта реформы правительство поместило именно увеличение НДС. Рассчитав потенциальный объем налоговых поступлений в бюджет (от 5 до 7,5 трлн тенге), вице-премьер — министр национальной экономики Серик Жумангарин тем не менее заявил, что рост ставки на 8 п.п. до 20% в 2026 году был предложен в качестве «примера». А точный размер еще предстоит обсудить.
Переосмысление сути НДС, в свою очередь, свелось к снижению порога с 78 млн тенге до 15 млн тенге. И чтобы компенсировать возросшую нагрузку на предприятия, с работодателей могут снять обязательства по социальному налогу и обязательным пенсионным выплатам.
Нововведения, как надеются в правительстве, дадут бюджету 300 тыс. новых налогоплательщиков. Финансовые возможности граждан и риск расширения теневой экономики при этом никто измерить не попытался.
Эта реформа призвана дать ответ на бюджетный кризис, который окончательно утвердился в середине 2024 года. Формально дефицит бюджета составил 3,7 трлн тенге (2,7% ВВП). Но его реальный показатель в несколько раз выше, поскольку значительная его часть покрывается трансфертами из Национального фонда, продажей акций национальных компаний и внебюджетными фондами.
Эксперты, опрошенные «Властью», считают налоговую реформу в ее нынешнем виде не только провальной, но и опасной. Оценив экономические, социальные и политические издержки, они прогнозируют лишь рост безработицы, бедности и протестных настроений после ее проведения.
В чем проблема реформы и к чему она приведет?
Экономист Марат Абдрахманов говорит, что, поскольку правительство не представило расчетов для обоснования реформы, сейчас невозможно утверждать, что она поможет преодолеть бюджетный кризис. Напротив, он допускает снижение налоговых поступлений на 2 трлн тенге.
«На мой взгляд, повышение НДС приведет к падению поступлений в бюджет по довольно простой причине: у людей нет денег, они не смогут платить такие высокие налоги. Поэтому они будут уходить в тень. Сейчас размер теневой экономики составляет 30% ВВП и он может дойти до 60%», — полагает эксперт.
С ним согласна и экономист, директор форсайтингового агентства Eximar Айман Турсынкан. На ее взгляд, государство сможет добиться прироста НДС по импортируемым товарам на 1,32 трлн тенге, но не по внутренним операциям субъектов экономики.
«Малый и микробизнес раздробится до состояния, чтобы уплачивать 6% с оборота, 3% по упрощенке, 2% розничного налога и не вставать на учет по НДС. Средний бизнес в обрабатывающих отраслях может разориться в первый же квартал после сдачи 300-й формы, а выживающие просто повысят ценники. Выиграть от повышения могут только экспортеры, которым государство возмещает НДС», — пояснила она.
Абдрахманов, впрочем, не ожидает дробления МСБ на более мелкие предприятия, поскольку налоговым органам возвращается право по проверке любого налогоплательщика.
«Большие полномочия налоговиков были прописаны в Налоговом кодексе 1995 года. К чему это тогда привело? К тому, что налоговые органы стали самыми коррумпированными в стране, поскольку предприниматели не хотели платить налоги и вместо этого платили налоговикам дань. В 2003 году, приняв новый кодекс, их полномочия урезали», — говорит он
В силу этого государству вряд ли удастся значительно увеличить число плательщиков НДС. Сейчас их количество, по его оценкам, составляет 25 тыс., и после реализации реформы оно может возрасти лишь до 50 тыс. В правительстве, впрочем, приводят другие цифры.
«Но они не принесут дополнительных доходов, потому что предприниматели могут списывать деньги на другие статьи, как это было в 1990-х годах. Например, на зачетную сторону по фонду оплаты труда или налогу на импорт. Или же они могут вернуться к практике фиктивного экспорта», — говорит Абдрахманов.
Турсынкан считает, что государство не сможет обеспечить понятное и надежное администрирование своей реформы. Она опасается, что односторонняя отмена упрощенного режима приведет к тому, что множество предпринимателей не сможет сдать 300-ю форму отчетности. А фискальные органы в этой ситуации смогут выставить требования, опираясь на показатели выручки. В результате отделения и сайты налоговых органов могут не выдержать наплыва налогоплательщиков.
По словам Турсынкан, введение НДС прежде всего нанесет удар по производителям 19 социально значимых продуктов питания, по предприятиям ЖКХ и по тем, кто оказывает базовые услуги населению. Экономист также ожидает большого урона для покупательной способности населения.
«Доля затрат на еду с уже критичных 60% [от получаемых доходов] возрастает до 75%. Пойдут дефолты по потребительскому и бизнес-кредитованию. Могут быть массовые отключения тепла и света за неуплату коммунальных услуг. Кризис неплатежей с арестами счетов по НДС охватит не менее 97% всех налогоплательщиков. То есть под угрозу в годовом выражении будет поставлено 19 трлн тенге», — таким экономист видит наихудший сценарий развития ситуации.
Спровоцирует ли реформа политический кризис?
Серик Бейсембаев, социолог и руководитель исследовательского центра PaperLab, указывает на то, что реформа была анонсирована на фоне снижающейся поддержки курса президента. В основном это связано с невыполненными обещаниями политических реформ после Қанды Қаңтар.
«За предыдущие два года граждане поняли, что слова руководства страны сильно расходятся с делами. [Политические] реформы были проведены без учета того, чтобы люди были адекватно представлены и участвовали в политике», — отметил он.
Опросы, которые Бейсембаев проводил с коллегами в декабре 2024 года, зафиксировали низкий кредит доверия общества к правительству, хотя существенная его часть поменялась всего год назад.
Положение властей до нынешнего момента поддерживало только появление в обществе установки на то, чтобы не было войны. Будучи напуганными полномасштабным вторжением России в Украину, граждане ограничились в своих запросах возможностью выжить и сохранить хотя бы имеющийся уровень жизни.
«Озвученная налоговая реформа разрушает остатки общественного договора. Такие шоковые меры общество может принять, когда у власти есть полноценная легитимность», — констатирует социолог.
Политолог Досым Сатпаев напомнил, что после выхода из острой фазы Январского кризиса Токаев обвинил в подрыве материального благополучия граждан крупный бизнес во главе с олигархами. Поэтому он пообещал посвятить годы своего правления демонополизации экономики и расширению политического участия граждан. Но все эти заявления, по мнению эксперта, были не более чем политтехнологиями.
«Странно ожидать улучшений от людей, воспитанных назарбаевской системой. Токаев — бюрократ, который не видел ничего другого, кроме системы ручного управления», — подчеркнул он.
Крупный бизнес и олигархов власти, по словам Сатпаева, не будет трогать по одной причине: государству не нужна конкуренция в экономике, которая может привести к подрыву его доминирующих позиций. За это богатейшие люди страны платят ее руководству лояльностью и готовностью давать большие суммы денег в особые моменты.
Решение проблем при этом можно переложить на плечи простых граждан, поскольку официальная статистика дает властям ложное представление, что в стране интенсивно развивается МСБ, а у населения растут доходы.
При этом Сатпаев убежден, что налоговая реформа позволит только «залатать дыры» на несколько лет, но отсрочит комплексное решение проблемы:
«Логика реформы в том, чтобы бюрократия могла закрыть свои финансовые нужды на короткой дистанции и не сокращала размеры госаппарата. Нести ответственность за ситуацию в стране они тоже не собираются, потому что понимают, что их пребывание на своем посту временное. Их интересует лишь то, чтобы сымитировать выполнение указов президента».
Бейсембаев полагает, что сопротивление налоговой реформе со стороны общества будет большим. Помимо реформы, этому будет способствовать непрекращающийся рост цен и количества различных штрафов. Как и то, что люди продолжают видеть «рост аппетитов» у государственного аппарата и масштабные проявления коррупции.
«Предпосылки, которые привели к Қанды Қаңтар, сейчас назревают с еще большей скоростью. Но социальная база протестов, скорее всего, значительно расширится. Наибольший рост протестных настроений будет в больших городах, где много МСБ, ИП и работников сферы услуг, которые не зависят от бюджетных денег. Будет снижение доверия к президенту и к курсу его правительства», — говорит социолог.
Власти не осознают, что налоговой реформой они углубляют политический кризис, замечает Сатпаев. Они не создают сильных экономических институтов, которые бы давали гражданам уверенность в завтрашнем дне. А политические институты, в частности партии, намеренно ослабляют.
«Люди не уверены в своем будущем, и это главный фактор нестабильности для любой политической системы. А из-за продолжающихся репрессий обществу некуда выплеснуть свои настроения. Напряжение копится, и, как показывает опыт разных стран, рано или поздно выйдет наружу. И это может случиться в период транзита власти или даже до него», — считает политолог.
Какие есть альтернативы?
По словам Абдрахманова, у Казахстана уже был удачный опыт фискальной политики, когда действовал Налоговый кодекс 2003 года. Он обеспечивал бюджет достаточными поступлениями налогов и создавал ситуацию, в которой Казахстану удавалось производить больше товаров и держать импортозависимость на уровне 3,5%.
Тот Налоговый кодекс, по словам экономиста, содержал расчет пределов налоговой нагрузки. У физлиц тогда было два налога — социальный и подоходный — с прогрессивными ставками. Тогда как у предприятий оставался подоходный налог с чистой прибыли (тоже прогрессивный), а также упрощенный режим для микро- и малого бизнеса.
Турсынкан видит несколько возможностей реформировать НДС. Первый вариант — это оставить параметры порога на НДС как есть, но поднять его до 20% для изготовителей и продавцов люксовых товаров, упростив администрирование и предусмотрев прогрессивные ставки для определенных категорий продукции.
Второй вариант: НДС можно поднять до 20%, но тщательно дифференцировать ставки. Производители социально значимых продуктов питания могут быть освобождены от уплаты НДС, а изготовители продовольствия и товаров первой необходимости — от медикаментов до бытовой химии — получить ставку до 8%. Это не только даст локальным предприятиям ощутимое преимущество над импортом без введения заградительных пошлин, но и позволит сократить расходы бюджета на возмещение НДС экспортерам мяса, масличных культур и кормов.
Третий вариант заключается в том, чтобы предусмотреть роялти для коммерческой и жилой недвижимости. Здесь важно предусмотреть четыре группы плательщиков: владельцев единственного жилья, владельцев жилой недвижимости для извлечения коммерческой прибыли, собственников коммерческой недвижимости и собственников промышленных объектов.
Дифференциация платежей для них могла бы дать государству дополнительные 3-4 трлн тенге в год, сделав также коммерчески обоснованной модернизацию и строительство новой инфраструктуры.
Но даже если не менять фискальную политику и оставить все как есть, у Казахстана, по словам Абдрахманова, все равно есть потенциал для увеличения доходов бюджета на 5-10 трлн тенге. Он заключается в сокращении расходов государственного и квазигосударственного секторов.
Экономист подчеркивает, что альтернатив предложенной реформе может быть много. Можно рассмотреть введение электронного тенге, который позволил бы автоматически списывать нынешние налоги при каждой транзакции. Или же упразднить все налоги и оставить только налог с продаж.
«У экономистов есть множество предложений. Почему государство не обсуждает альтернативы? Нам мешает сделать это отсутствие политической воли. Нам также нужен конституционный закон о правах граждан, который позволит контролировать то, как распределяются и расходуются бюджетные деньги», — заключил он.