Ален Рахметалиев, сценарист: «У чата GPT не было тяжелого детства, он не сможет писать хорошие сценарии»

Режиссерка Шарипа Уразбаева как-то сказала, что устала смотреть кино про мир мальчиков, про то, как они взрослеют, какие у них отношения с отцами, и какие травмы. А как вы думаете, наше кино действительно оккупировано мужчинами?

Соглашусь с этим. А знаете, как я устал от него? Надоело копаться во всех этих пацанских травмах. Мой первый короткометражный фильм, который я снял как режиссер (я учился на режиссуре) назывался «Последний учитель». Он тоже же был об отце. Там герой - учитель, которого задирают одноклассники сына, и он вроде бы может им дать отпор, ведь он взрослый человек, но он боится предпринять хоть что-то, пока его сын не выходит и не дает всем сдачи.

Это хорошая работа. Я думала, наоборот, отец там - сильный персонаж, последний учитель, который держался изо всех сил, терпел, чтобы не дать по шее этим маленьким негодяям.

Вы, кажется, первая, кто так это интерпретировал. Он — последний учитель, потому что был последним оплотом терпеливости. У меня только однажды промелькнула такая мысль, но лично для меня это история о слабом герое. А название к моему фильму придумал наш классик - режиссер Дарежан Омирбаев. После просмотра он спросил: «А ты «Первого учителя» Кончаловского смотрел? Я сказал: «Да». А он: «У него был первый, а у тебя пусть будет последний учитель». Честно говоря, я не смотрел свой фильм года четыре, а недавно глянул, да нормально, кажется, зря себя я так ругал.

Так не за что ругать - фильм отличный, поэтому я была удивлена, что вы не продолжили режиссерскую карьеру.

Режиссер — это характер, это умение брать ответственность. Мне есть что сказать, но я пока не готов к этому всему. Знаете, все эти режиссеры только с виду улыбчивые, доброжелательные люди, а на площадке они очень требовательные, иногда даже жесткие. И это понятно, ведь у них на кону большие и притом чужие деньги. Это не дает им расслабиться. Я же пока хочу сосредоточиться на другом.

Вы стали креативным продюсером, а не просто сценаристом, что изменилось?

Теперь я работаю в компании Unico и на мне лежит ответственность за финальный продукт, не на режиссере, не на других сценаристах и даже не на продюсере, а именно на мне.

Я должен гарантировать качество и стать локомотивом, который тащит всю команду и следит, чтобы наша история не разъехалась в разные стороны. А что изменилось? Знаете, на этой позиции у меня впервые появилось ощущение будто бы мне развязали руки и все мои накопленные знания о кино, музыке, истории, наконец-то начинают пригождаться. И я счастлив. Теперь у меня есть власть над той или иной историей, и окончательная редактура материала закреплена за мной, я решаю, что войдет в окончательную версию.

Вы сейчас с Диасом Бертисом пишете сериал про браконьеров под названием «Территория», это кино об экологии?

Отчасти. Сеттингом там является браконьерство на Каспии, люди бездумно уничтожают осетров, а ведь это очень древний вид рыб, который существует еще со времен исчезнувшего океана Тетис. Но, по сути, «Территория» — это еще одна история о коррупции. Есть еще несколько больших проектов, о которых я пока не могу говорить, могу лишь сказать, что один из них о нынешних подростках. Как их назвать - зуммерами? Нет, зуммеры постарше…

Поколение квадроберов?

Ха-ха, назовем их так. Хотя сейчас пик развития соцсетей, казалось бы, много виртуального общения, все на виду, но, наоборот, эти дети не социализированы, закрыты и очень одиноки. Мне интересно узнать, о чем думают молодые, я имею в виду тех, кто младше меня на 10–15 лет. Для этого я начал набирать себе учеников из студентов, хочу обучить их тому, что сам знаю и с ними разгонять истории, интересные их поколению.

А разве вы не растите себе конкурентов?

Наоборот, я ращу себе команду.

А вдруг они уйдут работать на других?

Пусть, все равно же они обожгутся, придут обратно, скажут: «А ты, кажется, норм, чувак, зря мы так». Да и даже если они не будут работать со мной, все равно же покажут результат. Моя философия жизни такая: ты не просто так встречаешь тех или иных людей в жизни - либо ты их изменишь, либо они изменят. Я их обучаю не потому что такой добрый, мне хочется залезть к ним в подкорку, узнать какие они внутри, о чем думают, как мыслят, о чем мечтают.

Сейчас в Казахстане, как минимум, три компании, которые сосредоточены на производстве сериалов - Salem, Unico, Freedom. Не много ли это? Кто будет смотреть весь этот контент? У нас столько людей нет.

Думаю, они созданы, чтобы делать не только локальный контент. Год-другой уйдет на завоевание местного зрителя, потом всё равно нужно будет выходить на международный рынок. Представьте, если где-нибудь в Бангладеше посмотрят наш сериал «Территория» и скажут: «А казахи-то могут!» Это же кайф!

Получается, для начала нам надо будет конкурировать друг с другом…

И это отличная точка роста. Выбьется вперед действительно лучший. Тот, кто сейчас выйдет в лидеры, тот всех, грубо говоря, «сожрет». Но я уверен, что польза от этого все равно будет колоссальная. В итоге все выиграют, мы получим крутой контент.

Как вы думаете, что сейчас волнует нашего зрителя, какие есть тренды?

Думаю, все мы чувствуем напряжение, которое существует в нашем обществе. И последние события показывают, что оно готово взорваться в любой момент. Почему «Приговор» так понравился людям? Потому что он играет на чувстве несправедливости, с которым сталкивались люди. А такой отклик на этот фильм — показатель того, что есть большой запрос на такого рода истории.

И теперь появится целая серия таких фильмов?

Не исключено. Еще мне кажется, что наших людей очень волнует тема одиночества, которое за последние несколько лет как будто еще больше обострилось. Наше общество стало более закрытым и недоверчивым что ли, социальные связи многих людей оказались разрушены. Здесь сыграли свою роль и ковид, и январские события. Плюс вся эта современная зацикленность на «успешном успехе». Отношения между людьми стали как будто более меркантильными, потребительскими. К счастью, этот тренд сейчас уходит. Современную молодежь не так заботят деньги, как ребят из моего поколения, они стараются не влезать в кредиты и ведут более осознанную финансовую жизнь, чем мы.

Наоборот, они намного более сосредоточены на деньгах, им все сразу хочется монетизировать. К примеру, их совершенно не интересует кино, которое не принесет денег. Наверное, это правильно.

Этого мы не знаем. Надо еще лет пять, чтобы понять к чему все движется, станет ли в Казахстане кино настоящим бизнесом или нет. Но лично у меня очень большие надежды на нашу молодежь. Надеюсь, я застану времена, когда Казахстан возьмет свой первый «Оскар». Хотя «Оскар», «Золотая пальмовая ветвь», это все не главное, самое важное — это зрители.

Вы говорите так, будто вы аксакал, вам самому же только 30 лет.

Но я все равно чувствую возрастную разницу. Взять хотя бы актеров из сериала «Черный Двор». Они на 10 лет младше меня, но это уже совсем другие люди. Я им показывал советские комедии «Мимино», «Иван Васильевич меняет профессию», и им не смешно, они не понимают, где смеяться. Кажется, мы станем последним поколением, которое смеялось над «Мимино».

И первым, кто будет с ностальгией вспоминать первые салемовские веб-сериалы…

100 процентов! Ведь сколько новых имен появилось! Как раз сейчас мы видим процесс смены поколений. Появились новые таланты, уже подросли ребята 2000-х годов.

Ранее вы интересную тему затронули - успешного успеха, есть какие-то идеи для кино об этом?

Мне хотелось бы поработать над фильмом или сериалом про казахстанские кредиты, у нас же вся страна на них сидит. Масштабы закредитованности населения пугают. Дошло до того, что скидок и возможность взять товар в рассрочку наши люди ждут как самый настоящий праздник.

Почему вы все время вздыхаете, пока мы говорим? Вы страдаете?

Нет, я просто пытаюсь как-то грамотно и без матов сформулировать мысль. Вы спрашиваете, я пытаюсь ответить что-то умное, сижу, думаю: «Ален, ты же читал Абая, ты же читал «Войну и мир», где вся твоя классика и красивая речь»?

Сейчас среди тех, кто работает в кино, все больше тех, кто читает намаз, и вы среди них тоже, как это вообще сочетается - религия и киномир?

Недавно интересную мысль услышал - стать мусульманином легко, быть мусульманином намного сложнее. Я пока только начал этот путь, прохожу все этапы, но не вижу никакого особенного противоречия между этими сферами жизни.

Ну как же - кино призывает к свободе, а любая религия - к правилам…

Не соглашусь, пример тому прекрасный иранский режиссер Асгар Фархади, дважды лауреат «Оскара» и победитель множества фестивалей. Он мусульманин, выросший в Иране, но его кино более, чем свободно. По сути, все творчество Фархади, это кино о запутавшихся в себе и своих ошибках мусульманах. Понимаете, есть ислам, а есть мусульмане, ислам идеален, мусульмане - нет, мы все лишь на пути к этому.

Но ведь кино Фархади как раз таки не религиозно.

Тогда другой пример приведу - Тарковского. Когда у него спросили: «Как стать гением?», он ответил: «Нужно поверить в Бога». Фильмы Тарковского — это глубоко христианское кино, но не в смысле выбора той или конфессии, а в том смысле, что всего его фильмы - это рассуждения о Боге, о смысле христианского учения, его кино духовное, экзистенциальное.

Как вы думаете, может ChatGPT составить конкуренцию сценаристам в будущем?

Не знаю, сможет ли он заменить нас, но писать он уже помогает, не в том смысле, что дарит нам идеи, а, например, помогает в поиске информации. Я его использую как Google, только теперь не трачу время на поиск и обработку информации, а доверяю это ему. Допустим, мне для исследования темы нужна определенная информация или список фильмов на эту тему, он это делает за 30 секунд. Это колоссальная экономия времени. Насчет креативной части - не знаю, надо смотреть как будет развиваться эта технология, но я сомневаюсь, что он будет писать лучше человека, как говорится, у чата GPT не было тяжелого детства.

А у вас что оно было? Вы похожи на человека, выросшего в очень комфортных условиях, в Алматы, в центре города.

На самом деле, это видимость. Когда мне было 6–7 лет, из-за мошенников мы остались на улице, потеряли квартиру, бизнес. Из-за этого пришлось жить в съемных квартирах. Где мы только ни жили - я реально Алматы знаю вдоль и поперек, потому что мы ютились то там, то здесь. Один раз даже пришлось жить в собачьем питомнике, где нужно было ухаживать за 40–50 собаками.

Вы жили и одновременно там работали?

Да, днем учился в универе, вечером приходил, убирал собачье дерьмо, кормил, поил. Если поздно придешь, то собаки начинают лаять, одна начнет, потом все 40–50 присоединятся, они будят всю округу и весь район просыпается и все жалуются. Если я где-то задерживался до 22.00, я уже не приходил туда. Где я только ни спал - у друзей, в «Каганатах» (столовая), в компьютерных клубах, даже в подъездах.

Но ведь вы уже были взрослым, вы не подрабатывали, чтобы как-то встать на ноги? Официантом, например?

Я не успевал - учился. Да, цемент я не таскал, двор не подметал, но было тяжело. Один раз работал фотографом в турецком отеле у русскоязычных украинцев. Забавный был опыт. Понимаете, помимо всех этих материальных трудностей, были же амбиции творческого человека. Ты ведь учишься в бешеной конкуренции, рядом с тем же Дарханом Тулегеновым, ты хочешь его переплюнуть и всех других ребят перегнать, которые тоже классно снимают. Конкуренция — это топливо для творчества. И чем больше ты стараешься конкурировать, тем больше заражаешься любовью к кино. Ты хочешь утвердиться в профессии, у тебя грандиозные мечты и планы, но жизнь тебя бьет по голове и говорит: ни фига, сегодня ты будешь жить в питомнике.

Трудно, наверное, было это пережить, но получается ваши травмы вас сегодня и кормят?

Да, наши травмы — это наша сила. Благодаря этому опыту я увидел такие стороны жизни, таких персонажей, вы даже не представляете какие там люди встречались. Среди помешанных на собаках людях встречаются люди с таким букетом психологических комплексов и травм, что таких еще поискать надо.

А вы смотрели «Догмен» Бессона или Гарроне? Там о людях, которые выросли с собаками.

Нет, я не видел эти фильмы, но за время этого короткого, но очень тяжелого периода, такого там насмотрелся, что могу свой сериал снять на эту тему. В некоторых, нечистых на руку питомниках такие дела делаются и деньги зарабатываются, что многие и не подозревают. Они получают помощь от людей, а сами экономят на собаках, кормят их чем попало, куриными грудками, например.

А что куриные грудки — это разве символ бедности?

Нет, символ бедности, это когда твой родной человек болеет, а у тебя нет денег на лекарства, и ты не знаешь у кого их взять. У меня мама сильно болела, доходило до серьезных ситуаций, угрожающих жизни, но, слава богу, вытащили.

Сейчас какие у вас отношения с родителями? Не обижаетесь на них?

Уже нет, но приходится работать со своими травмами и комплексами, расти. Вот иногда думаю - почему я еще не снял ни один полнометражный фильм как режиссер? А все потому, что меня долгое время раздирали все эти вещи изнутри. Но я это осознал, принял.

Родители ваше кино смотрят?

Да, маме понравился «Приговор», «Братьев» она не видела, а «1286» не смогла досмотреть - говорит, что очень плохо от него было. Но в целом, у меня такое ощущение, что родители не совсем понимают, чем я вообще занимаюсь. Кино, режиссура, сценарии — это далекий от них мир. Да я и сам не до конца понимал, чем занимаюсь, пока не поехал на фестиваль в Турцию со своим фильмом «Последний учитель». Я занял там второе место, мне подарили диплом, организаторы тут же подбегают и спрашивают IBAN, а я понятия не имею что это. Потом, когда на мой банковский счет упали 1,5 млн тенге, а в 2018 году это было как сейчас 5 млн, я так обрадовался и понял, что эта профессия может меня кормить.

В общем, спасибо нашим травмам.

Да, спасибо им. Мне есть о чем рассказать людям.